Сколиоз

«Завтра мы снимаем швы 95-летней бабушке, и она своими ногами пойдет домой»

С чем попадают в подмосковные травмпункты москвичи, зачем нужна трехуровневая система травматологических центров и возможна ли в районной больнице медпомощь мирового уровня, рассказал Медновостям руководитель травмоцентра Сергиево-Посадской районной больницы д.м.н. Андрей Павлов.

Андрей Игоревич, хирургам в малых городах, в отличие от их коллег из центральных клиник, приходится быть универсалами и оказывать практически любую помощь. Хорошо это или плохо?

– Это вынужденно. И потом, настоящих универсалов осталось не так много. Это люди старой школы, и не обязательно в регионах. Такие специалисты, например, возглавляют отделения в ЦИТО, Боткинской больнице, институте Склифосовского. А молодое поколение уже более узкоспециализировано. Сегодня идет достаточно жесткое разграничение даже внутри одной специальности, и, на мой взгляд, это правильно. Есть отделения, которые занимаются только артроскопическими методиками или протезированием тазобедренного и коленного сустава, выполняя эти операции на потоке.

Но в небольших городах, где такое невозможно, врачам приходится быть специалистами в смежных дисциплинах. И далеко не всегда это идет на пользу больным. Так, многие травматологические центры до сих пор занимаются лечением ожогов, что, в общем, хотя и является травмой, но требует совершенно иного подхода. Кроме того, ожоговые больные всегда первично инфицированы. И их лечение на базе травматологических отделений, где проводятся «чистые» операции на костной системе, на суставах, на самом деле, просто вредно.

И где же выход?

– Выход в построении трехуровневой системы травмоцентров. Это очень правильная идея, которая пришла к нам и в Европу из США. И в Московской области такая система уже отлажена. Травмоцентры третьего уровня работают в небольших больницах. Второй уровень, как наш, несет самую большую нагрузку и оказывает максимальный объем помощи. В центрах первого уровня, которых на всю область всего пять, есть отдельные нейрохирургические, сосудистые отделения, куда при невозможности справиться с патологией, мы транспортируем больных. Чаще всего это касается пациентов с тяжелой сочетанной травмой, пострадавших в ДТП, детей. За последнее время вертолеты санавиации забрали у нас пять детей с тяжелой черепной травмой.

Еще очень важно то, что сегодня травматология, как и вся медицина, стандартизируется. Не должно быть разброда и шатания, клинические рекомендации разрабатываются отечественными и мировыми ассоциациями травматологов-ортопедов, постоянно обновляются, и их следует четко и грамотно выполнять. А момент творчества, который конечно же присутствует в нашей работе, наступает, когда больной стабилизирован, и мы планируем следующий этап операции.

Какие возможности есть сегодня у травматологии второго уровня?

– Клиник, имеющих возможность оказывать практически весь спектр травматологической помощи, в Московской области совсем не много. Но мы входим в их число. Мы владеем всеми малоинвазивными методиками, выполняем эндопротезирование суставов, остеосинтезы (фиксацию костей всех сегментов), так называемые, погружные операции на костях таза – это такой олимп в травматологии. Лечим больных с сочетанной травмой, с ожоговой травмой. Выполняем на месте все фиксации позвоночника – у нас есть свой нейрохирург, а при необходимости приглашаем специалистов из нейрохирургического центра города Долгопрудного. Кроме того, мы единственная клиника в Московской области, в штате которой есть кистевой хирург, владеющий, в том числе, технологиями остеосинтеза мелких костей, кисти, предплечья.

Одно из отделений нашего Центра занимается лечением больных пожилого и старческого возраста с повреждением проксимального отдела бедра (перелом шейки бедра, переломы в вертельной области и подвертельные переломы). Это огромная проблема. Ведь, к примеру, при переломе голени или лодыжек можно наложить гипс, обломки прекращают двигаться, и боль стихает. А у человека с переломом шейки бедра осуществить иммобилизацию невозможно. В чужих стенах и с постоянной болевой импульсацией у пожилого человека развивается травматическая болезнь, которая приводит к психическим нарушениям – он перестает узнавать родственников, возбуждается.

Конечно, мы применяем седативную терапию, но главное – это максимально быстрая стабилизация перелома, потому что как только человек понимает, что он может сидеть, он оживает. В прошлом году мы выполнили порядка 260 операций таких операций больным в возрасте от 72 до 95 лет. Сейчас в отделении лежит бабушка 1923 года рождения, завтра мы с Божьей помощью снимем ей швы и отпустим домой.

Раньше о таком нельзя было даже мечтать.

– Да. Еще совсем недавно такой перелом для пожилого больного был приговором. Более того, во многих местах так до сих пор, и это тоже огромный «минус» небольших городов. Сегодня мало кто целенаправленно этим занимается. Это очень сложный контингент больных, требующий быстрой и адекватной помощи, малоинвазивных методик. А еще кроме непосредственно лечения, надо решать массу оргвопросов. У нас есть внутренние регламентирующие приказы, которые нам помогли разработать коллеги из ЦИТО. Конечно, нам до них далеко, в ЦИТО таких больных оперируют в течение суток-двух с момента поступления, но мы все-таки стараемся делать это в течение пяти суток. Мы принимаем больных из соседних районов, и даже из других регионов, откуда люди привозят своих стариков, узнав, что есть место, где им помогут.

И какими силами справляетесь с таким объемом работы?

– У нас два травматологических отделения, возглавляемых очень опытными заведующими, по два врача и по два дежуранта в каждом отделении, плюс кистевой хирург. Хирургическое отделение, которое занимается осложнениями при тяжелой сочетанной травме, сопровождающейся разрывом печени, селезенки, повреждением легочной ткани. И, конечно, в нашем же подчинении находится линия первичной обороны – травмпункт, через который летом за смену проходит до 120 пациентов.

Обычно травмированных пациентов больше зимой, когда гололед.

– У нас сейчас вообще пропала сезонность, оба отделения заполнены всегда. Зимой это, в основном, жители города и района. А летом к ним добавляются приехавшие на дачу москвичи, уверенные, что они – прекрасные специалисты в работе с режущими инструментами. И мы получаем большое количество отсеченных пальцев, перерезанных сухожилий. В таких случаях первичная помощь должна быть оказана как можно быстрее – это очень важно при травме кисти.

А еще очень важно соответствующее оснащение.

– Оснащения всегда хочется больше и лучше. У нас достаточно изношенное оборудование, но оно еще рабочее. И главное, в областном минздраве уже рассматривается заявка от нашей больницы по оснащению травмоцентра. Речь идет о дополнительном инструментарии, оснащении для нейрохирургии, микроскопе, позволяющем заниматься реимплантацией отчлененных конечностей. Кроме того, в заявке есть артроскопическая стойка для малоинвазивных операций на коленном суставе. Как только она у нас появится, мы обучим этим методикам наших врачей, и пациентам не придется ездить за такой помощью в Москву.

Технологии совершенствуются сегодня очень быстро. Но нельзя забывать и о том, что мы называем начальным образованием, закладывающем базовые принципы травматологии. Если ты приучен грамотно обследовать больного, понимаешь, как провести предоперационное планирование, умеешь работать с результатами лучевой диагностики, – то да, хорошее оснащение будет тебе здорово помогать. А если нет, то, как говорят, техника в руках дикаря – просто груда металла. И, конечно, врач никогда не должен прекращать учиться. Постоянно появляется что-то новое на рынке (не очень люблю это слово, но без него никуда) медицинской продукции, разрабатываются новые методики. И если ты не будешь постоянно развиваться, посещать серьезные симпозиумы и семинары, в том числе, зарубежные, то очень быстро отстанешь.

В Подмосковье каждая районная больница должна работать, как скоропомощная. Всегда ли это получается?

– Получается. Но конечно, травматология высокого уровня может существовать только в большой многопрофильной больнице. Когда Скорая помощь сообщает с места ДТП о тяжелой сочетанной травме, в приемном покое больного сразу же встречает реаниматолог и травматолог. Затем его везут зеленым коридором сразу в реанимацию, где начинают противошоковые мероприятия. Либо, если позволяет состояние – в рентген-диагностическое отделение на КТ всего тела, где сразу выявляется характер всех повреждений.

Если у человека перелом ребер с повреждением легочной ткани, с пневмотораксом, с гемотораксом, после реанимации его переводят в хирургическое отделение. Справившись с хирургической патологией, возвращают его к нам. Больные с таким грозным осложнением, как тромбоэмболия сразу попадают в кардиореанимацию. Но как только нам позволяют реаниматологи, мы оперируем таких больных, стабилизируем переломы аппаратами наружной фиксации. Поэтому, слава богу, при лечении тяжелой сочетанной травмы наша больница уже второй год находится в так называемой зеленой зоне – то есть, у нас небольшая смертность.

Многие считают, что травматолог – это не тот специалист, к которому обращаются для профосмотра. Не занимается выявлением болезней опорно-двигательного аппарата и диспансеризация.

– Консультация травматолога на самом деле нужна всем. Например, просто наблюдая за тем, как идет человек впереди меня, я могу диагностировать у него патологию тазобедренного сустава или сколиотическую деформацию – это то, чему изначально учат в хорошей травматологической школе. Нередко люди с болями в тазобедренном суставе бесконечно ходят к неврологу и лечатся по проводу не существующей люмбалгии, а выясняется, что у них тяжелое повреждение, коксартроз тазобедренного сустава.

Еще у нас огромное количество молодых женщин живут, не зная об этом, с первичными дисплазиями, а после родов начинают испытывать сильнейшие боли в тазобедренных суставах. И, когда мы видим их снимки, то понимаем, что заболевание было давно, возможно даже это врожденная дисплазия, а роды стали пусковым механизмом к дальнейшему разрушению сустава. Так что, если со временем консультация травматолога войдет в диспансеризацию, будет неплохо.

А чем травматолог может помочь своему больному в плановом порядке?

– Плановая травматология – это всегда ортопедия, лечение врожденной патологии, каких-то последствий травм, либо заболеваний, которые развиваются долгие годы, лишая человека возможности двигаться. Например, при артрозе коленного сустава – это протезирование по системе ВМП. Сейчас мы направляем больных в МОНИКИ, но, думаю, что скоро получим лицензию на ВМП, чтобы люди могли получать эту помощь дома. А пока пациенты ждут квоты или не настроены на протезирование, им может помочь консервативное лечение – анестезированная терапия, внутрисуставные блокады, физиотерапия.

Травма – это постоянная боль. Сейчас в нашей стране, меняется отношение к обезболиванию. И вам, наверное, стало легче работать?

– Человек не должен испытывать боли после операции. Боль может привести к чему угодно, включая острый коронарный синдром. И «немного потерпеть» – это очень плохой совет. Но вот чему я не перестаю удивлять. Когда мы оперируем молодых людей, после прекращения действия спинальной анестезии они просят обезболить их каждый час, и мы, естественно, это делаем, потому что это входит в стандарт послеоперационного ведения больных. А вот 90-летние женщины сами могут вообще не попросить обезболивания – настолько они неизбалованны и привыкли всю жизнь терпеть.

А что для Вас самое сложное в работе с пациентами?

– Мне проще ответить, что самое легкое. Для меня – это оперирование, потому что больше всего в жизни я люблю оперировать, и когда попадаю в операционную, там я дома. Все остальное уже сложнее. От предоперационного планирования, подготовки какой-то документации до разговора с родственниками больных.

Бывают моменты, когда больных и их родственников видеть не хочется?

– Нет, у меня не бывает. Я вырос во врачебной семье и не представлял для себя никакой другой специальности. А во время становления, как врача, у меня были такие учителя, которые научили, что надо терпеть: люди разные, но это пострадавшие люди, которые приходят к нам со своим горем, и мы просто должны им помочь. И потом многие наши пациенты настолько заинтересованы в том, чтобы встать и ходить, что, видя такую отдачу, хочется работать еще больше. Иногда проходишь мимо палаты, а тебя больная зовет: «Андрей Игоревич, вы обещали со мной сегодня походить».

Знаете, я ведь коренной москвич, и большой отрезок своей профессиональной карьеры проработал в системе московского здравоохранения. Но, я очень доволен, что попал в Сергиев Посад. Здесь живут удивительные люди, и с ними намного легче работать, чем с жителями столицы – и с самими больными, и с их родственниками.

02.05.2018

Читайте также

Какой должны быть ЛФК после артроскопии коленного сустава

Колени, к большому сожалению, изнашиваются быстрее срока человеческой жизни. И это не считая того, что с этой частью тела вообще у многих людей бывают проблемы, так как травмировать ее достаточно легко. И далеко не все такие проблемы удается решить без хирургической помощи, так что операция порой становится неизбежной.

Минздрав готов проверять необходимость сбора средств на лечение больных детей

Министерство здравоохранения РФ выступает за развитие всестороннего взаимодействия с некоммерческими организациями, включая благотворительные и пациентские. Об этом сообщила пресс-служба ведомства в связи с поступающими запросами о позиции министерства относительно деятельности благотворительных организаций.